Когда-то эти рыбы были для нас персонажами из сказки или книжки о путешествиях – загадочные, непонятные, безумно интересные и желанные, но абсолютно недоступные. Ведь они живут в тропических странах, в таинственных мангровых зарослях, выходят на сушу и могут лазать по деревьям!
    Теперь мы живем почти в тропиках, многое стало доступнее, и можно осуществить безумные мечты юности. Конечно же, увидев их в магазине, я страшно разволновалась, но, решив не совершать необдуманных покупок, побежала читать. Найденная в интернете информация не очень меня насторожила, дома имелся запущенный 60-литровый аквариум с пресной водой, и вечером, развязав трясущимися руками пакет, я выпустила в него трех лупоглазых жильцов.
    Рыбки были не более пяти сантиметров длиной, светло-серые, очень пугливые. Воды я оставила 15 см, добавила пенопластовый плотик, на который положила мороженого мотыля.
    Наблюдать за рыбками можно было только издали – при приближении человека они или пытались забиться в угол под фильтр, или отчаянно бились о стенку у поверхности воды. Через некоторое время один из них забрался на плотик, схватил корм и сразу же опустил морду в воду – половина мотыля уплыла, но что-то он съел. Оставшиеся прыгуны почуствовали присутствие пищи, пытались подплыть к плотику, но развернутый спинной плавник (двойной, с белой и синей полосами) сигнализировал о свершившемся захвате кормушки. Пришлось добавить плотиков, но это не помогло – один из собратьев иногда допускался “на сушу” - на дальний от “узурпатора” плотик, другой же мог только высунуть морду из воды. Любые его попытки выбраться на плотик пресекались агрессивными позами или даже прыжками “тирана” на него. Так они для меня и определились: “тиран” – среднего размера, наиболее ярко окрашенный, “малышка” - самый маленький и покладистый и “бедняга” – самый крупный, но бледный, почти белый, очень худой и вечно притесняемый.
    Оказалось, что рыбки совсем не всеядные, как о них пишут. Предпочитали мух, бабочек, которые пытаются взлететь с поверхности, даже комаров и дрозофил хватали с большой охотой. Менее охотно, но все же брали, и иногда со дна, живых дождевых червей. Если живой добычи не было, соглашались на мороженого мотыля, кусочки мяса, рыбы, икру, мясо моллюсков, креветок и крабов – все это брали только с плотика, окунали в воду, роняя большую часть. Со дна уже не собирали ничего оброненного. Даже забившийся в угол “бедняга”, перед носом которого опускалась еда, пытался схватить только то, что еще движется, и игнорировал лежащее на дне. Никакие сухие корма они у меня не ели.
    Растущие и готовящиеся к нересту рыбы очень прожорливы и всегда готовы поохотиться. Они быстро реагируют как на движение (бьющееся на поверхности или ползущее по суше насекомое), так и на запахи пищи. Если комок мотыля падал в воду, рыбки высовывались поискать его на поверхности или на плотике через 10-15 секунд. Схватив добычу, прыгуны держат ее некоторое время во рту и проглатывают как-то незаметно. Возможно, у них есть глоточные зубы, которые перетирают пищу. Если кусок не помещается в рот, рыба сидит с ним неподвижно некоторое время, потом резко перехватывает – и в два-три приема исчезает саранча размером всего вдвое меньше прыгуна. Трехлетний самец, 15 сантиметров длиной, способен есть куски крабовых ног толщиной в палец с хитином.




    “Малышка” первая перестала бояться и через неделю забиралась за кормом на руку – это был ее способ наедаться без помех. Чтобы рыбке не было слишком горячо, я надевала резиновую перчатку и опускала руку так, чтобы ладонь была под водой. Но больше одной-двух минут ей все же было тяжело находиться на руке и она уплывала. “Тиран” оказался неприручаемым и удирает при приближении к плотику до сих пор. “Бедняга” все больше худел, и пришлось его отсадить в отдельный аквариум. Там он стал немного поправляться и даже привыкать к руке, но вскоре умер – видимо, был болен – его окраска постоянно оставалась серовато-молочной и глаза были тусклые.
    Оставшая парочка все ярче окрашивалась – если можно так сказать о рыбках, чьи основные цвета – серый и темно-бурый. И все же, о хорошем самочуствии и даже довольстве прыгунов свидетельствует яркий контраст между светлым брюшком и темной спинкой, выраженные полоски и зигзаги с голубыми крапинками на боках, “сигнальные” синяя и белая полоски на спинных плавниках, глубокий аквамариновый или изумрудный цвет глаз – он меняется с изменением освещенности и угла вашего зрения, может быть и бордовым. При испуге глаза становятся угольно – черными. Моргать прыгуны, и вот такие глаза конечно, не могут – у них нет век, но иногда они “закатывают” глаз в глазницу (увлажняют) и делают это быстро, как будто моргают.






    Давние печатные утверждения, что опущенный в воду хвост помогает рыбке извлекать кислород – на мой взгляд, очень наивны. Возможно, это уменьшает обсыхание тела – вода поднимается по морщинкам кожи. Но опускать в воду отдыхающие на плотике прыгуны предпочитают морду (все-таки кислород поступает через жабры) – и лучше всего себя чуствуют в такой позе там, где лопаются пузырьки от распылителя. Глаза при этом остаются на воздухе и ничего не упустят. Солнечные лучи или облучение специальной террариумной лампой доставляют им дополнительное удовольствие. Если рыб не пугать, после плотного обеда они могут часами находиться в таком положении. Пугает же их больше всего приближение чего-то крупного сверху. Видимо, это инстинкт защиты от рыбоядных птиц. Много раз я видела опущенный в воду хвост – он выглядит каким-то надломанным, хвостовой плавник сжат, и не понимала почему это так. А недавно мой муж спросил, что за мусор плавает в “прыгунячнике” – палка какая-то? И мы решили, что так прыгуны маскируются – при взгляде снизу сразу не поймешь, что это рыбий хвост. Возможно, это сбивает с толку и хищных рыб. Вообще-то хвост у них довольно невзрачная часть тела, но очень важная! Ведь рыбы получают информацию с помощью боковой линии, и, опустив хвост в воду, прыгун не теряет связи с подводным миром. Необычные, похожие на лапы грудные плавники служат по большей частью опорой, а все движения в воде и на суше невозможны без хвоста.
    Если прыгуны никуда не спешат, то плывут неуклюже, растопырив грудные плавники, изгибая заднюю часть туловища по-змеиному, при этом пытаются сохранять почти вертикальное положение и выглядывать на поверхность. Но при необходимости принимают торпедообразную форму и одним мощным рывком проскакивают метр (на большие дистанции моим заплыть пока не возможно), при этом никогда не бьются о стенку, а попадают точно в выбранное укрытие. По дну иногда передвигаются почти как по суше – легко отталкиваясь грудными плавниками и хвостом, потихоньку подкрадываются к кормящимся у дна мелким рыбкам, используют укрытия – растения и камни, из-за которых поглядывают на добычу, приподнимая голову, совсем как охотящаяся кошка. Потом совершенно неуловимое движение – и прыгун уже совсем в другом месте с довольной, раздутой мордой (иногда из пасти торчит чей-то хвостик).
    На суше они либо ползут по-пластунски, изгибаясь, либо прыгают на метр-полтора в длину и на полметра вверх. Для моих рыб настоящей сушей служит каменный пол комнаты. Наши знакомые приходят от выпущенных на пол рыб в гораздо больший восторг, чем их дети, типичная реакция которых: - “Папа, чему ты удивляешься? Сказали же, что эта рыба умеет прыгать, это ведь прыгун!”. Такие прогулки в жаркое время не причиняют рыбкам вреда, только на подсыхающей слизи налипают пыль, пух, паутина – так что с этой рыбкой нельзя “поиграть на ковре”.
    Однако первая самовольная отлучка “тирана” из аквариума обернулась для меня серьезным стрессом. В ночь на первое сентября он сбежал – еще из маленького аквариума. Кот его притащил утром из-под шкафа, наверное, – в пыли и шерстинках, совершенно белого, с единственным мутным глазом (второй провалился в глазницу), из царапины на животе – кровь. Я плакала и мыла его прямо под краном, потом положила в кастрюлю с подсоленной водой – без всякой надежды. Собираю дочку в школу, а она мне: - "Не плачь, у самочки ведь нет икры, она не будет скучать!". Меньше чем за час прыгун пришел в себя, стал смотреть осмысленно двумя глазами, и был отправлен в аквариум – нам нужно было убегать. Он по сей день жив, еще дважды сбегал, его находил кот и нам показывал – вот, мол, заберите.



    После организованной прогулки рыб можно сполоснуть в отдельной посуде и вернуть в аквариум – нагулявших аппетит, заметно более активных. Вероятно, и нерестовое поведение пары стимулируется передвижением по суше – рыбы чаще сидят рядом на плотике, вместе забираются в пещерки. Однако, если пол не прогрет и есть холодные сквозняки, предоставленная самой себе на суше (в квартире) рыбка быстро погибнет. Так я потеряла “малышку”, которая уже была готова к нересту, и, наверное, отправилась искать более подходящее место. Нерестовое поведение прыгунов было очень интересное – пара терроризировала и уничтожала крупных рыб в аквариуме, ворошила грунт, передвигала камни. Случалось находить выложенную на полку голову крупной моллинезии, или мечущегося сома с вырванным глазом, а такие находки не для детей, и я выслушала много эмоциональных высказываний о моих любимцах. В сумерках и ночью часто раздавались очень громкие всплески, по аквариуму гуляли высокие волны, по наружной стенке от дверок тянулись следы соли.
    Нереститься мои прыгуны собрались в марте, в возрасте около полутора лет, прожив четыре месяца в специально построенном акватеррариуме площадью 50х90 см и высотой воды 25 см, с крупной галькой, пещеристыми камнями, корягами (их прыгуны не оценили), плотиками, стеклянной полочкой по длинной стороне и растениями. Вода с добавлением 5-8 г/л морской соли для рифа (состав подобран эмпирически, только в такой воде у самца затянулась долго не поддававшаяся лечению рана на сгибе грудного плавника). К сожалению, гибель самочки прервала романтическое развитие событий.




    Одинокий самец малоподвижен, меньше ест и охотится, но продолжает расти. Сейчас ему три года, стандартная длина его составляет 15 сантиметров, вес примерно 50 грамм.
    В аквариумной литературе часто встречаются рекомендации по устройству солоноватоводного аквариума “мангровые заросли”. Авторы советуют в аквариум 100х40х50 см поселить несколько илистых прыгунов, пару тетраодонов, пару брызгунов и пяток монодактилусов. Я уверена, что такой аквариум просуществует несколько дней (пока рыбы не оправятся от стресса) на какой-нибудь выставке, но долго такой “коллектив” вместе существовать не может – все эти виды хоть и солоноватоводные, но весьма агрессивные. Это будет игра на выбывание, скорее всего, последним погибнет прыгун, отравившись или подавившись тетраодоном.
    С моими прыгунами уживаются моллинезии – уборщики и живой корм, гуппи – но самцов съедают быстрее, чем самок, мастацембелус – мастер прятаться, (его либо не сочли опасным, либо не смогли откопать). Подсаженный акулий сом – пангасиус пострадал, невероятная быстрота реакции и плавания не спасла беднягу от террора. Голубые кубинские раки чуствовали себя очень хорошо и приносили пользу, уничтожая водоросли, но в преднерестовый период прыгуны их переловили и съели, распробовали, и теперь ни одному раку там больше пары часов не выжить – желанная добыча. Та же участь ждет креветок.
    Растения для такого аквариума подобрать сложно. Я пробовала адаптировать к этой воде многие крепкие виды, и, естественно, самыми подходящими оказались мангры и их родственник – фикус. Это надводные растения, их погруженные корни прекрасно удаляют нитраты и фосфаты из воды. Под водой лучше всего растет (после очень продолжительной и постепенной адаптации в отдельном аквариуме) роголистник – требовательный к свету, подкормкам, но поражаемый нитчаткой. Способны прожить несколько месяцев, однако не разрастаются анубиас Бартери, реснитчатая криптокорина, яванский мох и таиландский папоротник. Яванским мхом хорошо покрыть плотики – красиво, и прыгуны предпочитают сидеть на растениях. Плавающие пистию и эйхорнию необходимо менять каждые две недели – они страдают и от соли, и от залезающих на них рыб.
    Интенсивная аэрация и перемешивание мощным фильтром позволяют поддерживать хорошее качество воды при подменах каждые две-три недели, но при этом испарение довольно интенсивное, и необходимо контролировать концентрацию соли.
    Температура воды и воздуха не должна опускаться ниже 20 градусов. Однажды я проснулась от холода и побежала включать прыгуну грелку. Нашла его обнимающим головку помпы – она теплая. Были и другие случаи убедиться, что эти рыбы хорошо чувствуют разницу температур.
    Три года наблюдения за илистыми прыгунами убедили меня, что это очень непростая для содержания в домашних условиях рыба, требующая специального акватеррариума большой площади, поддержания необходимых параметров воды и воздуха, хищная, но приручаемая.